Крым стал определяющим элементом в будущей добыче углеводородов Черного моря.
Грузинские СМИ 3 февраля сообщили о том, что американская компания Frontera Resources обнаружила в Грузии запасы газа объемом 5 трлн кубометров. Это, по мнению местных обозревателей, уже через пять лет изменит энергетический пейзаж региона, так как грузинский газ немедленно отправится в Турцию и страны Восточной Европы.
Скептики отмечают, что FR уже нашла в Грузии летом 2014 года 40 млрд кубометров газа, однако вопрос его коммерческой добычи до сих пор в подвешенном по техническим причинам состоянии.
В декабре прошлого года о не менее впечатляющей находке в регионе Черного моря сообщили СМИ Украины. Со ссылкой на турецкое издание «Голос Турции» (Türkiye’nin Sesi Radyosu) они заявляли, что Крым имеет невероятные запасы нефти и по этому показателю может встать в один ряд с таким нефтяным гигантом, как Саудовская Аравия.
В частности, приводилось мнение неких «международных специалистов», которые уверены в наличии в районе Джанкойского месторождения на севере полуострова 7,5–11 млрд тонн нефти. Залегает она близко к поверхности, а потому себестоимость ее добычи крайне низка. Помимо нефти, в Крыму якобы были обнаружены не менее огромные запасы газа.
Сообщение о подобных природных богатствах сопровождалось ремаркой о том, что Россия тщательно скрывает подобные результаты исследований, засекречивая всю информацию об их проведении, «однако столь громкий успех скрыть просто невозможно».
Обнаружение описанных запасов действительно могло бы считаться крупным успехом. Общая добыча нефти России в 2014 году, который считается рекордным, составила 523,2 млн тонн. То есть Джанкойское месторождение, по мнению турок и украинцев, обеспечит пиковый нефтяной экспорт России лет на 15–20.
Эта новость предсказуемо вызвала бурный резонанс в украинском сегменте Сети — тут воедино смешались фантомные боли по утраченному Крыму и хронический энергетический голод Киева, вынужденного метаться по планете в поисках «нерусского» газа и угля.
Однако к новостям о гигантских месторождениях углеводородов в Крыму, как и к известиям о грядущем газовом доминировании Грузии, следует относиться осторожно. Поскольку геология региона так же уникальна, как и его политика.
А у нас в Крыму есть газ. А у вас?
Летом прошлого года «Газпром» действительно поручил специалистам РГУ имени И.М. Губкина до 2017 года провести исследование-оценку пригодных к добыче запасов углеводородов полуострова Крым и прилегающих акваторий Черного и Азовского морей. В пресс-релизах отмечалось, что «Газпром» готов оплатить эти и другие изыскательные работы на общую сумму 225 млн руб.
Эта сумма в сравнении с другими затратами компании на геологоразведку невелика. В рамках проекта «Сила Сибири» по поставке газа в Китай на 2016–2018 годы «Газпромом» предусмотрено более 12,1 млрд руб.
Скромный размах исследований недр Крыма во многом обусловлен тем, что полуостров не является terra incognita для отечественных геологов. Первые нефтескважины в районе Керчи начали бурить в 1864 году, фонтан газа забил на Задорненской площади в ноябре 1960-го, а в 80-е годы прошлого века Крым стал самодостаточным с точки зрения газа регионом.
Именно поэтому «газовая блокада» никогда не озвучивалась Украиной в качестве возможного рычага давления на Крым. Более того, в критический для оставшейся на Рождество без отопления Херсонской области момент крымский газ отправился туда в качестве жеста доброй воли.
Республиканское предприятие «Черноморнефтегаз» эксплуатирует шесть газовых, два газоконденсатных и одно нефтяное месторождение, добывая около 2 млрд кубометров природного газа и 60 тыс. тонн жидких углеводородов. В будущем предприятие ставит цель увеличить добычу газа до 3 млрд кубометров, нефти — до 3 млн тонн. Это существенно превысит потребности самого полуострова, потребляющего в среднем до 1,7 млрд кубометров газа в год, что сделает актуальным вопрос экспорта излишков — прежде всего на Кубань. Тем более что в Крыму есть собственное подземное хранилище газа активной емкостью 1 млрд кубометров, созданное в 1991 году на базе истощенного Глебовского газоконденсатного месторождения. За счет реконструкции этот объем предполагается увеличить в 2–3 раза.
Запланированная «Газпромом» геологическая разведка может, разумеется, принести сюрпризы — но двухвековая история изучения недр самого полуострова делает такую вероятность достаточно низкой. Чего, впрочем, нельзя сказать о его шельфе.
18 мая 2014 года в газете The New York Times вышла статья, заголовок которой можно дословно перевести как «Забрав Крым, Путин приобрел целое море углеводородных запасов». Под этим имеется в виду, что вместе с Крымом частью российской территории стала и область морского шельфа с правами на ресурсы, которые, как уверяет издание, «потенциально стоят триллионы долларов».
Царь горы
Среди других уникальных особенностей Черного моря известны большая глубина — до 2212 метров, обширное мелководье на северо-западе и чрезмерная насыщенность сероводородом. После 200 метров ниже уровня моря нет ничего живого, кроме анаэробных бактерий.
В силу специфики течений и рельефа дна массив воды Черного моря практически не перемешивается. А когда это происходит, возможны нетипичные эффекты — так, в 1927 году во время разрушительного крымского землетрясения в 25 морских милях от берега с трех крымских маяков — от Херсонеса до Евпатории — наблюдались гигантские вспышки пламени.
Механизм этого явления в точности неизвестен. Согласно наиболее правдоподобной гипотезе вспышки («пожар» в море) связаны с мгновенным выбросом газов, который был спровоцирован активизацией деятельности грязевых вулканов во время землетрясения, и их последующей детонацией от атмосферного электричества.
Исследования 80–90-х годов показали, что в указанной зоне на дне обнаружены аномальные явления, которые проявляются на эхолотных профилях в виде крупных куполов, порождающих высокие (в 2–3 раза выше фоновых) значения тепловых потоков, а также относительно повышенное содержание сероводорода в воде.
По информации ГНЦ «Южморгеология», именно в этом районе находится самая большая концентрация выходов нефти и природного газа, что делает эту точку ключевой в контексте перспектив шельфовой добычи углеводородов.
Концентрации месторождений из отчета государственного научного центра «Южморгеология»
В значительной степени именно этим обстоятельством было вызвано то, что в 2008–2009 годах Украина и Румыния оспаривали в суде классификацию острова Змеиный: Киев называл его островом, а Румыния — утесом. От терминологии зависело расположение границ экономических зон государств.
Суд закончился не в пользу Киева. Змеиный был признан островом, но он не мог считаться территорией Украины при определении ее исключительной экономической зоны и разделе континентального шельфа. Из общей площади шельфа 12 тыс. км2 Румыния получила 9,7 тыс.
После марта 2014 года конфликтов интересов на шельфе Черного моря добавилось. Еще до начала протестных выступлений в Киеве международный консорциум выделил 735 млн долларов на бурение двух скважин на шельфе Черного моря между Одессой и Крымом. Он добивался получения лицензии на Скифское месторождение после открытия в 2012 году месторождения Domino в соседней Румынии.
Конкурс на право заключения СРП в пределах Скифского участка (площадь 16,7 тыс. км2, глубина моря 100–2000 м, прогнозные ресурсы газа — 250 млрд м3) состоялся в 2012 году. В нем было два участника — «Лукойл» и консорциум из четырех компаний: ExxonMobil (40%, оператор), Shell (35%), OMV Petrol (15%) и НАК «Недра Украины» (10%).
Скифское месторождение находится примерно в 30 километрах от Севастополя, и в силу этого обстоятельства результаты конкурса можно считать ничтожными.
Де-факто Крым, южная точка которого находится практически в середине Черного моря, контролирует главные районы, на которых предполагалось добывать углеводороды, о чем тревожно сообщила The New York Times полтора года назад, проиллюстрировав это соответствующими картинками.
То же можно сказать и в отношении возможных в будущем маршрутов транзита сжиженного природного газа из Грузии или других регионов Причерноморья.
Впрочем, использование этого потенциала вряд ли состоится в прогнозируемые сроки. Помимо юридической неопределенности разделения экономических зон государств в Черном море, присутствует неопределенность финансовая — шельфовая добыча углеводородов предполагает в несколько раз большие, чем при традиционной разработке, стартовые инвестиции. А текущая конъюнктура цен на природный газ и нефть заставляет осмотрительно подходить к оценкам рентабельности подобных крупных вложений.
